Начало    Комментарии:

<< назад <<      Комментарии:      Сохранившаяся рукопись первой редакции новеллы содержит помету: «16 ноября 1815 года, час ночи». Это в буквальном смысле «ночной этюд». 24 ноября того же года писатель отправил свое сочинение берлинскому издателю Георгу Реймеру, но уже во второй, переработанной, редакции, перевод которой публикуется в настоящем издании. Из первого варианта он убрал некоторые сцены и изменил концовку. В ранней редакции содержался эпизод, рисующий прикосновение Коппелиуса к сестре Натанаэля, в результате чего она сначала слепнет, а затем погибает. В финальной сцене, действие которой тоже происходит на башне ратуши, появившийся на площади Коппелиус требует, чтобы Натанаэль сбросил вниз Клару и сам последовал бы за ней. Окончательный вариант, венчающий всю историю безумием и самоубийством героя, выиграл в психологической убедительности.   Мотив автомата, образующий главный сюжетный узел новеллы, связан в первую очередь с распространившейся в Европе рубежа XVIII и XIX веков своеобразной модой на автоматы — механические конструкции, имитирующие деятельность человека. Газеты пестрели сообщениями об изобретениях такого рода, на ярмарках демонстрировались человекоподобные куклы. В Данциге и в Дрездене сам Гофман имел возможность наблюдать автоматических «людей», которые играли на трубе или барабане, предлагали товары покупателям и т. д.   Сохранилось любопытное свидетельство берлинского друга Гофмана — писателя романтического направления Фридриха де ла Мотт Фуке. Он писал: «Однажды мы с Гофманом провели несколько дней в деревне. В числе собравшихся там была одна привлекательная и умная женщина. После ее отъезда многие хотя и признали ее превосходные качества, однако не одобряли размеренную безупречность ее поведения, равно как и подчеркнутую ритмичность в пении. Я возражал на это... Гофман же не присоединился ни ко мне, ни к остальным».   Не исключены и литературные источники. Мотив любви к кукле был использован в либретто комической оперы «Триумф чувствительности» (1778) Гете и в ранней сатире Жан-Поля «Избранные места из бумаг дьявола» (1789). Но если Гете ограничивается веселой шуткой, высмеивающей заимствованную из книг чувствительность, а Жан-Поль прибегает к откровенной аллегории, то Гофман представляет читателю страшный мир, где неразличимы грани между одушевленным и неодушевленным, где под угрозой уничтожения оказывается сама духовность. Пламенная любовь Натанаэля к кукле Олимпии в гротескной форме рисует нивелировку человеческой личности. Страшное соседствует со смешным. В сатирическом обличий предстает общественная психология.   Метафорой противоречивой многозначности жизни выступает в новелле мотив глаз. Глаза — зеркало души. Гегель писал: «Душа концентрируется в глазах и не только видит посредством их, но также и видна в них» («Эстетика», т. 1). Светлые, подобные озерам, глаза Клары, как и застывшие глаза Олимпии, выражают их суть. Но глаз выступает еще и инструментом видения мира в буквальном и переносном — художественном — значении. В указанном месте Гегель продолжает: «Подобно тому как на поверхности человеческого тела, в противоположность телу животного, везде обнаруживается пульсирующее сердце, так и об искусстве можно утверждать, что оно выявляет дух и превращает любой образ во всех точках его видимой поверхности в глаз, образующий вместилище души».   Пророческий глаз Натанаэля-художника позволил ему узреть собственную судьбу, но искаженный адским барометром Копполы тот же глаз принял куклу за прекрасную женщину. Все механическое — лживо, подлинно только искусство. Действительность предстает в новелле увиденной с разных сторон и с разных точек зрения. Их неслиянность и множественность и создают ту загадочную непроясненность, которая отличает как этот «ночной этюд», так и многие другие новеллы цикла.   Гофман прибегает к сложной повествовательной технике. Несколько носителей речи выступают с разными оценками событий. Экспозицию составляют письма действующих лиц. Вторжение страшного и отвратительного Коппелиуса в жизнь Натанаэля получает принципиально разное истолкование. Сам герой рассматривает Коппелиуса как олицетворение нависшего над ним «темного предопределения»; Клара склонна считать загадочных двойников лишь плодом воображения Натанаэля; Лотар видит в случившемся враждебное проникновение внешнего мира в жизнь души. Автор-повествователь, рассказывающий дальнейшую историю Натанаэля, уклоняется от прямого ответа. Необычность судьбы героя для него лишь возможность странных и непредвиденных проявлений жизни. Картина изображенного мира усложняется.   Как и в «Фантазиях в манере Калло», судьба художника выступает здесь в трагическом освещении. Человеку, наделенному чувством и воображением, уготовано безумие и самоубийство. Изображая безумие своего героя, автор заглянул в еще не открытые до него стороны душевной жизни. При работе над рассказом он опирался на специальные научные труды. Исследователи отмечают клинически точное воспроизведение болезни героя. У Гофмана она выступает как следствие тяжелых переживаний детства. Писателя интересовал, однако, не сам феномен безумия, а те глубины внутренней жизни, в которые оно позволяло заглянуть.   «Песочный человек» — одна из самых известных новелл Гофмана. Она вызвала множество толкований. Специальное эссе посвятил ей известный австрийский психиатр Зигмунд Фрейд. Ее сюжет был частично использован в романтической опере Жака Оффенбаха (1819 — 1870) «Сказки Гофмана» (пост. 1881) и послужил основой для балета Лео Делиба (1836 — 1891) «Коппелия» (пост. 1870).   На русский язык новелла впервые была переведена в 1830 году. Мотивы «Песочного человека» своеобразно преломились в повести Антония Погорельского (1787 — 1836) «Пагубные последствия необузданного воображения» (1828) и позже — в значительно переработанном виде — в рассказе А.В. Чаянова (1888 — 1937) «История парикмахерской куклы» (1918).         ...в каком Франц Моор заклинал Даниэля. — См.: Шиллер, «Разбойники» (V, 1).   Песочный человек — персонаж из немецких народных сказаний, иногда — особенно в спектаклях ярмарочного кукольного театра — изображавшийся как страшное чудовище, в других случаях — как проказник, который по вечерам сыплет детям в глаза песок, отчего глаза слипаются.   Коппелиус. — Имя «Коппелиус», как и «Коппола», образовано от итальянского слова «coppo» — глазница.   Спаланцани. — Как и в некоторых других своих произведениях, Гофман выбирает для своего героя имя реального исторического лица: Ладзаро Спалланцани (1729 — 1799) был известен своими опытами искусственного выведения животных.   ...портрет Калиостро, гравированный Ходовецким. — Итальянский авантюрист Джузеппе Бальзамо, известный всей Европе под именем графа Калиостро (1743 — 1795), был изображен знаменитым немецким графиком Даниэлем Ходовецким (1726 — 1801) в «Берлинском генеалогическом календаре на 1789 год».   Medias in res (лат.) — слова из известного трактата Горация «Искусство поэзии», где римский поэт советует авторам начинать произведение сразу с изображения активного действия.   ...пленялись ее чудесными, как у Марии Магдалины, волосами и без конца болтали о колорите Баттони. — Имеется в виду картина итальянского художника Помпео Джироламо Баттони (1708 — 1787) «Кающаяся Магдалина». Гофман видел ее в Дрездене в 1798 г.   ...озеру Рейсдаля... — Голландский художник Якоб ван Рейсдаль (1628 или 1629 — 1682) поэтически воспроизводил пейзажи своей родины.   Каденция — виртуозное завершение музыкальной партии.   Изящный чаепиетист — ироническое название участников литературно-музыкальных чаепитий, вошедших в моду в начале XIX в. В подлиннике игра одинаково произносимых слов: Teeist — любитель чая и Theist — последователь религиозно-философского учения — теизма. << назад <<